ОБЪЕДИНЕННАЯ
КОММУНИСТИЧЕСКАЯ
ПАРТИЯ

• Как вступить в ОКП
• Контактная информация
• Общая информация

Некоторые соображения к нашим планам, посвященным 100-летию Революции

Тема 100-летия Октября, очевидно, должна проходить красной нитью через все наши материалы. Отметиться при этой теме придется всем, кто хоть немножко любит себя в истории, политике, идеологии не зависимо от осознания своего превосходства над Революцией или собственного убожества.

Вряд ли нас ждут неожиданности во взгляде на Революцию некоторыми категориями обозревателей.

Февраль убрал с российского общества «чугунную задницу» самодержавия и поставил все классы перед необходимостью предъявить свои наличные силы. Ничтожество буржуазии, оставшейся без самодержавной крыши, проявилось стремительно и наглядно. Роковую роль сыграла задержка Российской империи с буржуазно-демократическими преобразованиями, так что для буржуазии все, что произошло после Февраля, – явно лишнее и преждевременное. Ее завывания насчет «черного октября» к столетию Революции несомненно прибавят децибелов.

Для цивильной социал-демократии октябрьский шаг в будущее - это забегание вперед, для нее «впереди паровоза» означает впереди общедемократических преобразований, даже если имеющаяся в наличии буржуазия, на которую вдруг свалилась власть, на них не способна (впрочем, буржуазия не брезгует присвоением плодов борьбы других классов). Персонажи, на всю голову больные процедурным кретинизмом, не признают демократический выбор рабочих и крестьян, который им пришлось отстаивать силой оружия.

Вождь и учитель партии депутатов-«коммунистов» Зюганов вечно озабочен реабилитацией Октября в глазах попов и черносотенцев, словно адвокат Революции, постоянно ссылающийся на ее заслуги перед «российской государственностью» как на смягчающее обстоятельство в суде контрреволюции, которая сегодня склонна мнить, будто вершит суд истории. Никакая революция не начинает писать историю с чистого листа, но в чем она менее всего нуждается, так это в легитимизации со стороны свергаемого строя со всей его государственностью.

Увядшие яблочные нарциссы требуют дать «непротиворечивую» оценку Революции – этому предельному обострению и разрешению противоречий.

Нынешняя власть свой подход тоже вполне обозначила: есть стержень отечественной истории – всеблагая и неизменная, заквашенная на народном единстве российская государственность, которой докучают внешние враги-завистники и их пятые колонны. Сама же нынешняя власть – светлое явление этой вечной сущности. По поводу Революции власть будет обслуживать саму себя. Гражданское согласие, единственно ради которого и надо бы, по ее мнению, извлечь уроки из Революции, власть понимает как согласие с собой любимой. Для нее была бы очень хороша  замена граждан патриотами.

Страх Революции и ненависть к ней - у каждого свои. Даже пресловутый квазиреволюционный майдан, например, для одних опасен как возможный запал гражданской войны, для других – как изощренная форма внешнего управления, для третьих - как пример свержения вора с вершины власти.

Столетие Революции ставит нас не только перед лицом Революции, но и перед лицом столетия. Это обязывает нас видеть не только событие, но и эпоху.

Нам не обойтись одной лишь крепостью веры, что коммунизм, в конце концов, победит, а раз еще не победил, значит конец концов еще не настал. Исторический оптимизм хорош не сам по себе, а своими основаниями – в первую очередь изменениями производительных сил, которым все труднее навязывать прежние отношения частной собственности, увеличением значимости такого продукта, торговля которым менее выгодна, чем свободное распространение, который не исчезает, а растет в процессе потребления, например - знания.

Есть надежда, что мы сумеем не ставить наш взгляд на революционную эпоху и ленинскую гвардию в совсем уж полную зависимость от политической борьбы 30-х годов по методике «Краткого курса». Это уподобило бы нас тем, для кого весь смысл и содержание Октября исчерпаны 37-м годом. Нам ведь как-то удается не смотреть на сталинскую эпоху сугубо со стороны приключений сталинской гвардии в 50-е годы, и не сверяться постоянно с докладом на ХХ съезде.

Стало бы без Октября то, что сменило Российскую империю, страной, вышедшей своим трудным путем на передовые рубежи экономического, научно-технического, социального и культурного развития? Проверить нельзя, а значит, вроде бы, и опровергнуть. Конечно, всякий из нас может допустить, что при иных предках жизнь его сложилась бы успешнее и полнокровнее, но для нормального человека это не повод отказать в благодарности и почтении отцу и матери.

И все-таки, что было бы, не будь Октября, - это не совсем уж гипотеза, это и недавний практический опыт, вытекающий из ликвидации последствий Октября (в обратном историческом движении Россия уже вплотную подошла к ликвидации  последствий Февраля). Этот опыт состоит в расчленении и разграблении страны, в превращении ее в сырьевой придаток. Впрочем, без Октября могло бы не быть удовольствия пугать весь мир, как сейчас, трофейным советским ядерным оружием, да и насчет Самотлора допустимы сомнения.

Всем участвовавшим в работе программной комиссии ОКП, особенно тем, кому поручен был для проработки ее исторический раздел, досадно слышать сетования, будто причины поражения партии и страны никак в программе не раскрыты. Склонен считать, что в объеме, подобающем программе, эти причины обозначены. Разумеется, тема программой не исчерпана, программа – не Евангелие, куда простому смертному добавить нечего.

Обойдемся без словесных фокусов, будто поражение потерпел не социализм, а отступления от него.

Социализм, — писал Ленин, — есть не что иное, как ближайший шаг вперёд от государственно-капиталистической монополии. Или иначе: социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращённая на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией.

Этот ближайший шаг осуществим не столько все большей обращенностью ко все большей пользе, сколько перерастанием производительными силами рамок госкапиталистической монополии и ее устранение.

Сохраняющаяся, пусть даже частично, госкапиталистическая монополия, пока она еще способна соответствовать производительным силам, пусть даже становясь для них тормозом, всегда сохраняет готовность к преобразованию, например, в государственно-монополистический капитализм. Для полной готовности к буржуазной реставрации будет не хватать, разве что, созревания интересов бюрократии до их осознания как интересов классовых.

Сергей ИВАННИКОВ

секретарь ЦК ОКП