ОБЪЕДИНЕННАЯ
КОММУНИСТИЧЕСКАЯ
ПАРТИЯ

• Как вступить в ОКП
• Контактная информация
• Общая информация

Григорий Котовский: смерть, бессмертие и мавзолей

24 июня исполняется 140 лет со дня рождения легендарного народного героя Григория Ивановича Котовского — «бессарабского Робин Гуда революции», самобытного комкора Гражданской войны, основателя Молдавской Автономной Советской Социалистической Республики на территории Украины и выдающегося советского хозяйственника времен новой экономической политики.

Его популярность и вклад в историю революционного национально-освободительного движения народов Молдавии и Украины оказались столь велики, что тотчас после трагической гибели героя именно он стал вторым после В. И. Ленина, кто в Советском Союзе удостоился высшей почести — специально для увековечивания памяти комкора было произведено бальзамирование его останков и построен уникальный склеп-мавзолей в г. Бирзула (в 1935 г. переименован в Котовск, а в ходе украинской «декоммунизации» — в Подольск).

Мы публикуем фрагмент из книги Станислава Рузанова «На великом погосте: Очерки истории советского революционного некрополя у Кремлевской стены, его общественно-политическая миссия и воплощения в Советской России, СССР и странах ”социалистического пространства”», посвященный истории Г. И. Котовского и его уникального мавзолея — не менее легендарной чем сам командир знаменитой бирзульской усыпальницы.

Особо следует отметить, что на момент выхода издания (2019 г.) власти города Подольска (бывший Котовск) на несмотря на варварский «закон о декоммунизации» Украины, все-таки провели капитальную реставрацию Мавзолея, который, как сооружение погребального характера, под действия данного «закона», к счастью, не попал. Что, впрочем, вовсе не мешает местным, поощряемым властями нынешней Украины неонацистам устраивать периодические вылазки против усыпальницы героя.

Решение о бальзамировании Г. И. Котовского, уже при жизни ставшего едва ли не былинным народным героем, было принято руководством недавно образованной Молдавской Автономной Советской Социалистической Республики сразу после известия о трагической гибели комкора. Учитывая чрезвычайную популярность «народного атамана» среди трудящихся Бессарабии, сомневаться не приходится: данная идея зародилась в самой гуще народных низов.

Уже имевшийся более чем удачный опыт бальзамирования, открытый советскими учеными Збарским и Воробьевым при сохранении прижизненного облика В.И. Ленина, было решено применить в отношении Котовского далеко не случайно. Отдавая комкору последние почести, аналогичные ленинским, власти Молдавской автономии не просто подчеркивали тем самым его исключительную роль в создании МАССР, бывшей, по мысли Котовского, политическим и военным плацдармом для «освободительного похода» в Бессарабию. Отмечался также весомый вклад усопшего в дело воссоединения молдавского народа на базе новой социалистической государственности. И хотя данный проект при жизни самого Котовского полностью так и не был реализован, нервы оккупационным властям Румынии он подпортил основательно. Причем, судя по всему, настолько основательно, что ряд исследователей крайне запутанных обстоятельств гибели Котовского, склонны ссылаться в этом деле именно на «румынский след». И, следует это признать, далеко не безосновательно. (С весны 1918 года Бессарабия была оккупирована националистическим режимом Румынии, с чем советское правительство отказывалось соглашаться, совершенно обоснованно считая подобное «присоединение» незаконным. Котовский же, в числе прочих выходцев из молдаван, был страстным сторонником идеи отторжения данных территорий от Румынии с последующим их вхождением в состав образованного в 1922 году Союза ССР).

Согласно официальной версии, предложенной следствием, Котовского застрелил некто Мейер Зайдер — бывший выходец из одесского криминального мира, а также держатель одного из самых «респектабельных» публичных домов города дореволюционного периода. Именно там Зайдер приютил однажды скрывавшегося от полиции Котовского, который, в свою очередь, заверил своего «спасителя», что эту его услугу он не забудет никогда. Вот почему, когда Зайдер разорился (после революции все публичные дома в России были, как известно, закрыты), то после продолжительных скитаний он решил отправиться к Котовскому. И дело здесь было не в одном только давнем обещании красного комкора, который, как известно, слов на ветер не бросал. На дворе был 1922 год, Гражданская война завершилась, и предприимчивый Котовский организовал на базе расквартированного в Умани (город в Черкасской области Украинской ССР) 3-го Бессарабского кавалерийского корпуса сельскохозяйственную коммуну — одну из самых успешных в эпоху нарождавшегося НЭПа, и основанную к тому же не на эксплуатации наемного труда, а на базе добровольной самоуправленческой кооперации. Кстати, той самой, о которой и мечтал Ленин, говоря о постепенной интеграции крестьянства в социализм. Немудрено, что слава о «военно-потребительской» коммуне Котовского, явившего, таким образом, ярчайший пример успешного социалистического хозяйственника, гремела по всему Союзу. Именно туда решил податься Зайдер в поисках крова и, конечно, работы.

Котовский узнал своего визави моментально и устроил его на должность начальник охраны сахарного завода, где тот и прожил как у Христа за пазухой вплоть до загадочного дня гибели легендарного комкора, которого искренне считал своим благодетелем. Учитывая данное обстоятельство, члены семьи Котовского (и в первую очередь, его вдова Ольга Петровна, служившая врачом в бригаде своего легендарного мужа) версию следствия о причастности Зайдера к убийству комкора категорически отвергали. Более того, когда Зайдер, приговоренный судом к десяти годам заключения (и это за убийство народного героя!), был отпущен менее чем через три года «за примерное поведение» (!), Ольга Котовская настоятельно требовала от местных властей уберечь Зайдера от возможной расправы. По мнению вдовы комкора, пока Зайдер — единственный свидетель обстоятельств, связанных с загадочным выстрелом поздним вечером 6 августа 1925 года, — оставался жив, существовала хоть какая-то надежда, что истинные причины гибели Котовского будут все-таки раскрыты.

Однако то, о чем вдова Котовского предостерегала местные власти, вполне закономерно очень скоро и произошло. Досрочно освобожденный из заключения и не пробывший на свободе и двух лет, Зайдер был убит недалеко от харьковского железнодорожного вокзала, куда после отбытия наказания устроился работать. За своего боевого командира отомстили ветераны дивизии Котовского, которые вынесли Зайдеру приговор и сами привели его в исполнение осенью 1930 года. С гибелью Зайдера, судя по всему, и впрямь оборвалась последняя ниточка, способная помочь современникам выявить подлинные мотивы и обстоятельства гибели комкора.

В отсутствие этой спасительной ниточки, стали появляться и по сей день живучие и весьма далекие от истины версии относительно главных «заказчиков» устранения Котовского. Сообщалось, к примеру, что сделано это было по прямому заказу Иосифа Сталина, и это при том, что сам Сталин был в то время еще только в самом начале своего пути к лидирующим позициям в партийно-государственном руководстве, а потому переоценивать его влияние в тот период явно не стоит. «Сталинисты», как водится, напротив, во всем винили Льва Троцкого, сторонники которого, якобы и учинили возможный теракт — и это при том, что если кому и мог в действительности симпатизировать независимый и самодостаточный Котовский, так это своему непосредственному начальнику по Реввоенсовету Республики, вождю Красной Армии Троцкому.

Конечно, нельзя списывать со счетов и чисто бытовой, непреднамеренный характер убийства, в том числе по неосторожности: в ту пору ношение оружия было делом обыденным, а учитывая, что Зайдер работал именно начальником охраны, т.е. априори был вооружен, то подобной версии исключать, конечно, нельзя. Более того сам Зайдер, который в ходе следствия не раз менял показания и крайне в них путался, впоследствии утверждал, что «пытался отобрать у дравшихся (напавших на Котовского? — С. Р.) пистолет, за который они боролись, но в свалке случайно спустил курок». В этом контексте крайне характерно, что «два года в тюрьме (на которые и был в итоге осужден Зайдер. — С. Р.) фактически равнозначны наказанию за убийство по неосторожности».

В этой связи нельзя исключать также и то, что Зайдеру действительно могли предложить изменить показания, «а взамен приговорили к более мягкому наказанию», правда, не для того, чтобы представать обстоятельства гибели Котовского «более подобающие образу ”героя-большевика”», а чтобы исключить необходимость оглашения подлинных мотивов убийства комкора со стороны румынских спецслужб. Ведь в этом случае потребовалось бы говорить о реальных причинах ненависти к Котовскому со стороны румынских националистов. А также о том, что именно Котовский всегда был последовательным сторонником идеи возвращения бессарабских территорий в лоно СССР, и именно с этой единственной целью как раз и создавал социалистическую молдавскую автономию, на которую, как на маяк должны были взирать «все притеснённые бессарабские молдаване».

Однако не секрет, что одной лишь Молдавской автономией, тем более в составе Украины, Котовский ограничиваться явно не собирался. Один из сценариев воссоединения молдаван с СССР предполагал открытое, военным путем отторжение оккупированной румынскими империалистами Бессарабии. Предполагалось даже, что «отдельные воинские части», ведомые Котовским и Фрунзе выйдут из подчинения официальной Москвы (естественно, не без ведома последней), военным путем добьются освобождения Бессарабии, провозгласят на ее территории советскую власть, а после потребуют от СССР официального признания новоявленной Молдавской Советской Социалистической Республики с последующим ее вхождением в состав Советского Союза. Однако данным проектам сбыться было не суждено. И кто знает, может быть именно смерть «бессарабского Робин Гуда» (еще один из многочисленных образов Котовского в народном фольклоре) как раз и помешала данным планам исполниться.

Общеизвестно, что пуля убийцы (убийц?) настигла Г. И. Котовского в поселке Чебанка — пригороде Одессы. Произошло это поздним вечером 6 августа 1925 года. Известно также и то, что уже на следующий же день после гибели комкора в Одессу в срочном порядке была направлена группа ученых-бальзаматоров во главе с профессором Воробьевым, который, наряду со Збарским, годом ранее участвовал в бальзамировании останков основателя СССР. «Из Чебанки, — передает В. Г. Шмерлинг, — тело Котовского доставили в здание Одесского медицинского института, где оно было набальзамировано».

Владимир Шмерлинг, советский писатель и военный корреспондент, стал одним из первых и самых авторитетных биографов Котовского. На протяжении длительного времени он, путешествуя по стране, собирал самые разнообразные материалы о Котовском, его боевой бригаде и созданной ими сельскохозяйственной коммуне (впоследствии — колхоз им. Г. И. Котовского). Результатом многолетней работы В.Шмерлинга стала хрестоматийная биография прославленного комкора «Котовский». Изданная в конце 1930-х гг., она пережила с тех пор не одно издание, была переведена на языки народов СССР и даже многих зарубежных стран. Биограф Котовского так описывает народные проводы народного героя:

«Во время переноса тела Котовского в дом Губисполкома на улицу вышли все жители Одессы. Медленно двигалась траурная процессия… Через колонный зал (NB! — С. Р.) Губисполкома шли нескончаемым потоком люди, прощавшиеся со своим любимым героем. Поперек зала было натянуто красное полотнище со словами: «У праха Котовского даем клятву, что Бессарабия станет советской».

Гроб с телом Котовского покоился на возвышении под сенью тропических пальм и красных знамен. Глухо раздавались шаги смен почетного караула. Траурные звуки оркестра лились из открытых окон. Через зал проходили рабочие, крестьяне, красноармейцы, учителя, моряки и грузчики. В одной из смен почетного караула у гроба стояли пионеры...».

Особо следует подчеркнуть, что среди многочисленных слов соболезнования, направленных в те дни на имя бойцов корпуса Котовского, а также всего народа молодой Молдавской автономии — подлинного детища почившего комкора – современникам особо запомнились трогательные послания председателя Реввоенсовета СССР Фрунзе, румынских коммунистов-подпольщиков, проживавших в Праге студентов-бессарабцев. На проводы Котовского прибыла целая группа известных военачальников Гражданской войны во главе с Буденным. Как особо отмечает Шмерлинг, «находившиеся в Одессе делегаты французских виноградарей посетили колонный зал Губисполкома и возложили на гроб венок с надписью: «Французские крестьяне-коммунисты — борцу за дело рабочих и крестьян».

«…11 августа, — продолжает Шмерлинг, — пролетарская Одесса провожала останки Котовского, которые должны были быть преданы земле на территории Молдавской республики, в Бирзуле, где намечалось строительство столицы автономной Молдавии. Провожать Котовского вышла в полном составе вторая сессия Одесского Окрисполкома. Это был последний путь Котовского по одесским улицам.

По обеим сторонам улиц, до самого вокзала, шпалерами выстроились войска. Все балконы, крыши и окна домов по дороге к вокзалу были заполнены людьми. Вечерело. Путь траурному шествию освещали факелы. Во главе процессии шли дети. Они несли венки из цветов Лузановки и Чебанки…

На лентах венков Одесса короткими словами выражала свою любовь и признательность Котовскому: «Преданнейшему сыну революции». «Неустрашимому бойцу». «Будем, Котовский, как ты, закалены и стойки». На площади у вокзала состоялся траурный митинг.

…Траурный поезд отошел от одесского перрона. Тысячи глаз провожали удалявшийся красный огонек поезда. Поезд ушел в далекую тьму. На всем пути к Бирзуле, к железнодорожному полотну, к станциям и полустанкам шли люди проститься с любимым героем. Во время коротких остановок возникали траурные митинги, на которых выступали недавние партизаны — соратники Котовского, рабочие, железнодорожники и селяне. На станции Раздельная траурный поезд встречала в полном составе 2 сессия ЦИКа АМССР…

В 9 часов 20 минут 12 августа поезд подошел к станции Бирзула. Здесь должно было состояться погребение Котовского».

Пытаясь передать читателю не просто народную скорбь по военному вожаку бессарабцев, но и запечатлеть для истории еще и непередаваемый антураж, сопровождавший всю церемонию прощания с ним, биограф Котовского сообщал:

«Со всего Приднестровья, на грузовиках, подводах и пешком устремлялись к Бирзуле люди отдать последний долг Котовскому. Среди них были и ветераны гражданской войны, и жители сел и местечек, которые защищал Котовский. На бирзульской площади собрались трудящиеся города, делегаты молдавский сел, коммунары; сюда же на конях прибыли бойцы корпуса, которым командовал Котовский. За конным строем разместились пулеметные тачанки, запряженные четверками.

…Котовский лежал в гробу. На груди — золотое оружие, три ордена. В уголках рта — страдальческие морщинки. Правая рука на животе, левая вытянута, кулак сжат.

На всю площадь раздался звон шашек, вылетевших из ножен. Солнце блестело на лезвиях клинков. Котовцы несли венки из желтых колосьев. Крупные, чистосортные зерна сыпались на могилу. В нескольких шагах от могилы трехлетний белокурый Гришутка Котовский смотрел большими, изумленными глазами то на отца, то на бойцов. Вот он вздрогнул и заплакал: его испугал барабанный бой.

Сигнальщик взмахнул флажком. Раздался оружейный залп. Во всех гарнизонах войск Украины и Крыма в эти минуты был дан салют из двадцати залпов. Сильный ветер, налетевший внезапно во время похорон, развеял и заколыхал красные знамена с черными лентами. Он словно принес к открытой могиле Котовского скорбь его родных степей.

Паровозы вышли из депо, протяжные их гудки далеко разнеслись по степям и балкам.

…Вся бирзульская площадь, заполненная людьми, пела ”Интернационал”».

Обратим внимание на немаловажную деталь. Хотя в последующие годы по неизвестным нам причинам, о Мавзолее Котовского не говорилось практически никогда (связано ли это связано с тем, что с образованием Молдавской ССР Бирзула лишилась своего статуса молдавской столицы, сделавшись провинциальным городом в составе советской Украины, или же с тем, что в восстановленный после войны склеп комкора доступ по понятным причинам был существенно ограничен, сказать трудно), но В.Г. Шмерлинг как бы намеренно обращает внимание читателя на не совсем обычный характер погребения Котовского. Заметим: Шмерлинг говорит не о «разрытой», а именно об «открытой могиле Котовского», т.е. имеет в виду такой тип захоронения, при котором останки покойного доступны для обозрения. А ведь именно это, собственно, и понимается ныне в большинстве случаев, когда речь заходит о таком понятии как «мавзолей» (и в этом, вне всяких сомнений, прямая, непосредственная заслуга именно ленинского Мавзолея).

Также по не известным нам причинам, на протяжении практически десяти лет погребение Котовского так и простояло без какого-либо выразительного архитектурного завершения. И это при том, что склеп комкора продолжал оставаться весьма востребованным среди местного населения объектом поклонения. Как следует из ряда источников, помимо саркофага с набальзамированными останками Котовского, в склепе на отдельных постаментах располагались атласные подушечки с боевыми наградами героя (три ордена Боевого Красного Знамени), а также наградное «революционное оружие» Котовского – инкрустированная орденом Красного Знамени кавалерийская шашка, врученная ему Реввоенсоветом.

Как сообщает чрезвычайно информированный в данном вопросе В. Г. Шмерлинг, благоустройством могилы комкора занимались местные жители, и делали это, естественно, абсолютно безвозмездно и добровольно. Как передает Шмерлинг, каждую весну они «красили изгородь, сажали цветы, посыпали землю чистым песком», и в конечном итоге, именно они, «молдавские колхозники», «привезли сюда (к могиле Котовского. — С. Р.) камень и гранит», именно они «помогали скульптору построить памятник своему любимому герою». Именно по их настоянию, свидетельствует Шмерлинг, «над могилой был воздвигнут памятник-трибуна». Произошло это в 1934 году.

Абсолютно в духе Котовского, бывшего человеком исключительно спортивным и всегда уделявшим особое внимание спортивной подготовке бойцов созданной им дивизии, «у самого подножья памятника был разбит стадион». Таким образом, «трибуна возвышалась над футбольным полем, беговой дорожкой, над площадками и турниками». «С памятника-трибуны, — пишет Шмерлинг, как бы намекая на давнюю мечту Котовского о воссоединении трудящихся молдаван, — сквозь ветви деревьев, виднелись далекие просторы южных степей, уходящих к Черному морю и к Днестру…»

Помимо трибуны, центром архитектурной композиции Мавзолея Г. И. Котовского стала достаточно высокая, монументальная стела с барельефным изображением профиля прославленного комкора, а саму трибуну «окаймляли барельефы, изображавшие стремительных кавалеристов», а также сюжеты, связанные с Гражданской войной. Отныне именно здесь стали проходить все важнейшие общественно-политические мероприятия в Бирзуле: военные парады, демонстрации, «у подножия мавзолея проходил прием в пионеры, а новобранцы, присягая Родине, клялись быть такими же смелыми и бесстрашными, как легендарный комкор Котовский». Кроме того, сама Бирзула, ровно через год после возведения монументального Мавзолея над могилой Котовского, была переименована в Котовск.

Мирная жизнь Котовска, как и всей страны, завершилась с началом Великой Отечественной войны. 5 августа 1941 года в город вошли германские и румынские оккупационные войска. А уже 6 августа, т. е. ровно через шестнадцать лет после гибели Котовского, что, вероятно, является далеко не случайным совпадением, румынские империалисты решили поквитаться с ненавистным им комкором. Показательно, что даже мертвый, Котовский по-прежнему оставался грозой «боярской Румынии», зримым символом борьбы за «самобытность и уникальность молдавского народа». Причем, самобытность именно молдаван, «а не запрутского субэтноса румынской нации». По справедливому замечанию экспертов, именно по этой причине Григорий Котовский и сегодня «остается злейшим идеологическим врагом румынских империалистов и их [нынешних] друзей в Кишиневе».

6 августа Мавзолей Г. И. Котовского был взорван оккупантами, а перед тем – разграблен. Боевые награды и «революционное оружие» героя были вывезены в Румынию, а сам город включен новоявленными властями в состав т.н. «румынского губернаторства». (Награды Котовского были официально возвращены Советскому Союзу румынской стороной сразу после окончания второй мировой войны, и ныне хранятся в Центральном музее Вооруженных сил в Москве).

Помимо «исторического памятника-трибуны над могилой Котовского» разрушенными оказались также все без исключения изваяния народного героя, воздвигнутые некогда в Умани и в Молдавии. Кроме того, объектом особой ненависти оккупационных румынских властей стала престарелая сестра Г. И. Котовского — Елена Ивановна Флоря-Котовская, проживавшая в пригороде Котовска и избранная односельчанами председателем местного Совета. По данным Шмерлинга, женщину «вытащили… из дома на улицу и начали избивать, согнав к месту расправы жителей села». Как сообщается, на протяжении всей экзекуции палачи «торжествующе приговаривали: — Пусть теперь тебе поможет твой брат».

Более чем драматической оказалась судьба останков комкора. Как передает биограф Котовского В. Г. Шмерлинг со ссылкой на письменные показания местных жителей, «только после освобождения Котовска, благодаря усилиям граждан города, было установлено место, где находился похищенный врагами гроб с прахом героя. После раскрытия ямы было обнаружено, что цинковый гроб Котовского разбит, расплющен, останки перевернуты и перемешаны с землей и битым стеклом».

Правда практически одновременно с послевоенным переизданием культовой биографии Котовского, обновленной Шмерлингом с учетом произошедших в период Отечественной войны событий, появилась еще одна версия, связанная с судьбой останков Котовского после уничтожения оккупантами его Мавзолея. Даже мертвый, Котовский оставался верен себе, становясь объектом новых народных легенд и новых мифов. Согласно одной из существующих версий, сразу после того, как «захватчики выбросили останки Котовского в свежевырытую траншею вместе с трупами расстрелянных местных жителей», рабочие железнодорожного депо, во главе с начальником ремонтных мастерских Иваном Скорубским, вскрыли траншею, собрали останки Котовского в мешок и в таком виде сберегали на чердаке одного из домов вплоть до освобождения города Красной Армией в марте 1944 года. Данная история стала с тех пор подлинной легендой, передававшейся жителями Котовска от поколения к поколению, и только поэтому относиться к ней как к анекдотической вряд ли корректно.

Сразу после извлечения останков Котовского (установить определенно, каким образом это было сделано теперь уже вряд ли получится), была произведена их экспертиза. Ее проводила специальная комиссия во главе с тогдашним первым секретарем партийного горкома Ботвиновым. Согласно данным информационного интернет-портала «Город-герой Одесса», по завершению экспертизы останки комкора было решено перезахоронить в специально оборудованном склепе. Как сообщается, «в уцелевшей подземной части мавзолея был оборудован памятник-склеп. Останки Котовского поместили в запаянный цинковый гроб. Сверху памятник-склеп был задрапирован обычным диктом, на котором установили портрет Григория Ивановича, нарисованный самодеятельным художником». Кроме портрета, на невысоком надгробии была размещена также доска с известными сталинским изречением о Котовском — «храбрейшем среди скромных наших командиров и скромнейшем среди храбрых». Этот комментарий И. В. Сталина о Котовском был в свое время очень известен — Сталин сделал его специально для харьковского издания «Коммунист» аккурат к восьмилетию Красной Армии. Немногим после хрущевских «разоблачений» Сталина, данная доска с надгробного памятника Котовского была удалена, а портрет заменен более монументальным барельефом. Именно в таком исключительно скромном виде мемориал народного героя простоял вплоть до 1965 года.

Однако вскоре грозил разразиться нешуточный скандал — «восстала общественность, возмущенная безалаберным отношением к памяти героя Гражданской войны». Практически одновременно с этим руководство Молдавской ССР предложило перезахоронить прах Котовского на территории республики ввиду невозможности властями Котовска обеспечить достойный уход за его склепом и произвести его реконструкцию. Вскоре руководством Украинской ССР было принято решение о создании нового монументального сооружения над могилой комкора в Котовске. Торжественное открытие памятника-склепа состоялось в декабре 1965 года — в год 40-летия трагической гибели Котовского и его не менее торжественного погребения здесь, в Мавзолее.

Новый Мавзолей героя, — куда более скромный по габаритам, чем самый первый, располагавшейся здесь до августа 1941 года, но не менее монументальный, — был сооружен по проекту одесского архитектора Михаила Проценко. Из характеристики мемориала следует, что «в наземной части памятника-склепа, изготовленного из гранита и мрамора, установили бюст Григория Ивановича. С тыльной стороны оборудовали вход в подземную часть мемориального комплекса, представляющую собой небольшой зал, стены которого обшиты белым мрамором. Покрывало на цинковый гроб из красного и черного бархата с золотыми кистями изготовили на Тираспольской ткацкой фабрике».

Говоря о восприятии данного сооружения местными жителями, нельзя не указать на крайне любопытную деталь. Даже несмотря на то, что новый монумент над могилой комкора официально «предложили именовать ”склепом”», слово «мавзолей» настолько «прочно утвердилось в сознании жителей Котовска», что они продолжали именовать захоронение героя именно мавзолеем и даже с гордостью сравнивали эту свою местную достопримечательность с Мавзолеем ленинским.

Андрей Манчук, известный украинский журналист и не менее известный представитель украинской левой, в 2007 году опубликовал небольшую заметку о Котовском и его позабытом было Мавзолее. Посетить склеп Манчуку со товарищи в тот раз не удалось — вход к могиле комкора преграждали «железные, выкрашенные в зеленое двери, на которых висит ржавый замок», а ключ давно уже затерялся в местном музее, который, в свою очередь, «давно работает только по большим праздникам». «С трудом отогнув дверной створ, – пишет в своей заметке А. Манчук, — нам удалось заглянуть внутрь и осветить крохотную, но очень колоритную комнату, облицованную белым кухонным кафелем. В ней стоял обитый малиновым бархатом гроб, несколько обычных кладбищенских венков и писанный маслом портрет комбрига при всех его орденах». «Трогательный провинциализм этого мавзолея, — завершает свое повествование автор, — рождает особое почтение, которое редко вызывают крупные, всем известные монументы».

Правда, на самой Украине с недавних пор рекомендуется почитать «героев» весьма специфических и крайне одиозных. Откровенно правый государственный переворот, свершившийся на волне антиолигархического народного восстания февраля 2014 года, а также принятый следом «закон о декоммунизации», пронеслись по Украине сродни второму гитлеровскому нашествию. По Котовску — месту последнего упокоения легендарного народного комкора — так уж наверняка: не щадя ни монументов, ни даже могил. Как и в августе 1941 главным объектом вандализма со стороны новоявленных, откровенно фашиствующих властей, вновь оказался Мавзолей.

Местная городская администрация Котовска, переименованного в 2016 году в безликий Подольск, решила не отставать от общего антикоммунистического, антисоветского тренда киевского ретро-режима. Ее представители обратились с запросом в министерства культуры страны с просьбой «разъяснить» руководству «декоммунизированного» города о его дальнейших действиях в отношении «неуместного» Мавзолея. (Дело в том, что даже дикий по своей природе закон о т.н. «декоммунизации Украины» предполагает, что места захоронений процессу «декоммунизации» не подлежат, что, впрочем, особой помехой для нынешних властей города, похоже, не является). Как итог – склеп Котовского, который еще недавно власти города предполагали отремонтировать и с этой целью даже обнесли жестяным забором, сегодня фактически брошен на произвол судьбы.

Так, уже в сентябре того же 2016 года дверь склепа взломали неизвестные: скорее всего, как и их предшественники в 1941 году, искали, помимо прочего, чем поживиться. Не найдя — повредили двери и цинковый гроб с останками героя. Не трудно догадаться, что в вопиющем запустении пребывают также и памятник советскому неизвестному солдату, воздвигнутый некогда горожанами неподалеку от Мавзолея, и небольшой памятный знак двум местным героям Гражданской и Великой Отечественной войн, сооруженный благодарными котовчанами здесь же, у самой могилы комдива. Недавно вандалы попытались сбить с монументального склепа Котовского памятную надпись, располагавшуюся над самым его входом: «Григорию Котовскому — бессмертному в памяти народа».

С высоты своей усыпальницы каменный Котовский взирает на нынешних горожан с нескрываемой легкой усмешкой. Ведь он как никто другой знает наверняка, что война потомков с костями героев минувшего еще вовсе не означает их, героев, непременное поражение в настоящем и тем более в будущем. А это значит, что дело борьбы за освобождение трудящихся и Молдовы, и Украины, которому и посвятил всю свою жизнь комдив Котовский, будет обязательно продолжаться. Всегда. До победы.

Станислав РУЗАНОВ